Наверное, я однажды вывешу все свои однострочники с этого тура, но не сегодня. Потому что на это надо время. Поняла, что однострочники для меня как семечки. Я их могу за утро нащелкать целую горсть (это я о фиках - не о семечках - я их не ем ). На этом туре "нащелкала" 20 штук, кажется. Иногда же эти кусочки бунтуют и требуют продолжения. Злыдни

noir!Fringe/Watchmen. Оливия в альт!Нью-Йорке 1985-го года.

<364 слова>

Она подняла воротник своего серого плаща, чтобы защититься от пронизывающего нью-йоркского ветра. Каждый ее шаг отражался в кривых зеркалах, которые дождь разливал последние несколько ночей. Иногда ей казалось, что бесконечные ливни были за одно с преступниками: черная вода, в темноте льющаяся с не менее черного неба, смывала кровь, читать дальшегрязь, наркоту и прочую дрянь, которую обожали исторгать из себя отбросы этого города. Она зло усмехнулась, когда в ее голову пришла мысль, что, может, небу приплачивает полиция за то, чтобы не иметь проблем с уликами. Небеса подчищали улицы, смывая убийства, пытки и изнасилования в канализацию. Свидетелей все равно не будет.
Она сжала зубы, чтобы не оборачиваться, потому что сверлящее чувство между лопатками выводило ее из себя. Это продолжалось уже долго, и Оливия не испытывала никакого удовольствия от марафона под дождем по темным улицам. Каждый раз, когда очередной круг света от фонаря оставался за спиной, она надеялась, что преследователь сочтет мрак достаточно темным и нападет, но фонари повторялись, а гадкое чувство преследования так и не сменилось ощущением нападения. Может, годы службы в ФБР сыграли свою роль, и теперь паранойя – ее вечный спутник, и за ней никто сейчас не идет? Ей дико хотелось закурить.
И она чуть не пропустила момент нападения. Туфли на шпильках и мокрый асфальт – плохие союзники, но Оливия привыкла, что ничего не дается легко. Через пару секунд она уже заломила нападавшему руку за спину, впечатала его лицом в пропитанную дождем стену и почти воткнула пистолет ему в висок. Удивительно, что шляпа не слетала с его головы.
– Впечатляет, – процедил мужчина сквозь зубы. Его голос звучал глухо из-за матерчатой маски на лице. Оливия выругалась, выпуская его руку.
– Я бы могла тебя пристрелить, Наблюдатель, – выплюнула она, пряча пистолет в кобуру под мышкой.
Он повернулся к ней, потирая левое плечо правой рукой:
– У нас есть для вас сообщение, агент Данэм.
Черные пятна на его маске принимали все более замысловатые очертания. Кто-то говорил ей, что Наблюдатели гипнотизируют с их помощью своих жертв. А еще какой-то толстяк по телевизору задвигал теорию, что пятна на масках созданы, чтобы узнать, о чем думает человек. Что вы видите сейчас на лице Наблюдателя Роршаха, агент Данэм? А сейчас? А теперь?
Впрочем, неважно, когда вы спросите Оливию об этом. Она всегда видела на их масках только одно – кровь.